В мифологии многих народов волк тесно связан с мужскими военными союзами. Наличие таковых фиксируется у индоевропейцев. Скажем, в германской среде они (mannerbunde) просуществовали до конца эпохи «Великого переселения народов». У древних иранцев они засвидетельствованы еще со времен Заратуштры. Как считает М. Элиаде, упоминание о воинских братствах есть и в ведических текстах, и потому вполне возможно, что они существовали уже в индоиранскую эпоху.

Что до знамен, то сведения о наличии их у скифо-сарматских кочевников носят глухой и двойственный характер. Так, Арриан, автор II в. н.э., сообщает, что скифские (аланские?) конные отряды среди знаков отличия имели военные значки в виде змееподобных драконов, сшитых из цветных лоскутов и развевающихся на шестах соразмерной длины. «Эти значки не только своим видом причиняют удовольствие или ужас, но полезны и для различения атаки и для того, чтобы разные отряды не нападали один на другой» [Ar. 35,3-5].

Из немыслемых далей времени вьются волчьи следы рядом с человеческими. Люди без оснований объявили войну волкам в назапятные времена. В Древней Греции и Римской империи еще до нашей эры уничтожение этих разбойников всячески поощрялось. Во все последующие века борьба против волков велась везде, где они водились, а те, стало быть, разбойно нападали на домашних животных.

Необходимо сказать о роли волка в славянской мифологии и его связи с собакой. Амбивалентное отношение к волку и собаке в мифологических представлениях приводило к инверсии. Поэтому коротко остановимся на этом моменте.

В мифологических представлениях народов волк тесно связан с собакой.

Волк занимает одно из центральных мест в мифологических представлениях многих народов мира. Неудивительно, что масса этнонимов многих засвидетельствованных историческими источниками индоевропейских народов восходит к имени этого животного (Элиаде 1991: 104-105).

Сведения о них собрал М.Элиаде. Среди них: закаспийские кочевники-скифы — “dahae” латинских авторов и “daai” греческих, чье имя восходит к иранскому слову “dahae” — “волк”; знаменитая Hyrcania — ”страна волков”, чьи племена греко-латинские авторы называли “hyrcanoi” — “волки”; фригийское племя orka (orkoi); ликейцы Аркадии; Ликия (Lycia) и Ликаония (Lycaonia) в Малой Азии; имя самнитского племени — лукане — происходит, по Гераклиту, от lycos — волк; такого же происхождения имя народа, соседнего с самнитами, — ирпы или ирпины; народы, носившие имя волка, встречались в Испании (лоукентиой и лукенес), Ирландии и Англии, и т.д.

Разработке темы о семантической связи Воина и Волка/Пса, близка работа А.И. Иванчика, посвященная разбору греческой легенды о победе псов над киммерийцами. А.И. Иванчик доказывает, что речь идет на самом деле не о настоящих собаках, а "воинах-псах" — псами назывались скифские молодые воины, участвующие в походах в период прохождения воинской инициации (Иванчик, 1988. — С. 38-48). Это название могло вылиться и в название племени или како-то группировки, впоследствии ставшей самостоятельным этносом.

Гельмольд в “Славянской хронике” пишет, что “четыре племени за свою храбрость называются вильцами (то есть “волками” — Р.Р.) или лютичами” (Гельмольд 1963: 38). На основании этого сообщения исследователи еще со времен Л.Нидерле не считали имя “вильцы” самоназванием (Нидерле 1956:114-115; Свод II:471). Наименования — “лютичи” и “вильцы”, по мнению Л.Нидерле, даны велетам соседними народами и вызваны соответствующим отношением последних к “суровому мужественному национальному характеру” и к той длительной и героической борьбе, которую вели лютичи против германцев (Нидерле 1956: 114-115).

Серый волк (Canis lupus) был одним из наиболее очевидных животных-кандидатов для включения в американский Список видов, находящихся под угрозой исчезновения (вымирающих видов). Это животное сейчас символизирует "вымирающие виды" и стало основным объектом защиты для многочисленных групп, заинтересованных в охране животных. Возможно, из-за близости волка к собаке (Canis lupus familiaris) и, безусловно, из-за того, что этот вид на протяжении истории подвергался такому преследованию (Янг и Голдман, 1944), возникла новая волчья мифология, "злобный волк" был заменен на "несправедливо преследуемого волка".

Когда волки продвигаются в сельскохозяйственные районы, конфликты с людьми значительно интенсифицируются. Например, когда число волков в Миннесоте увеличилось с 1988 по 1993 включительно на примерно 15%, количество волков, уничтоженных в рамках Программы контроля ущерба от животных Государственного американского департамента сельского хозяйства, возросло с 59 до 139, или на 223% (Пол, 1994).В Испании приблизительный ущерб от волков сейчас превосходит 1 млн. долларов в год (Вила и др. 1993)

Кажется, что лучший путь способствовать восстановлению волков - поощрять просвещение населения относительно вопросов управления волком с тем, чтобы значительная доля населения поддерживала бы вселение волка вместе с толерантным отношением к некоторым формам контроля. Образовательные программы должны включать установку, что любое возвращение волка будет неизбежно иметь результатом необходимость контролировать волков (Фритц и др. 1994).

Первоначально серые волки были распространены по всему Северному полушарию в каждом местообитании, где имелись крупные копытные. Населяя большую часть региона между 20 градусами с. ш. (Центральная Мексика и Индия) и Северным Полюсом, в температурном диапазоне от минус 40 до плюс 40, волк обитал в таких различных местах, как Израиль и Гренландия.

В условиях, когда естественные места обитания во многих регионах сильно фрагментированы и волки приспособились мигрировать через относительно заселенные и открытые районы, некоторые изолированные (расчлененные) популяции волка появляются там, где волки могут жить без ущерба для сельхозживотных. Например, примерно в 90 км к северо-западу от Миннеаполиса и Сент-Пола, Миннесота, стая жила и плодилась на протяжении по крайней мере двух лет на особо охраняемой природной территории, обходясь без уничтожения местного скота. Подобные примеры известны в Монтане (Дайамонд, 1994) и других частях Миннесоты (Фритц и Мич, 1981, Фритц и др., 1992).

Неизбежность контролирования волка, однако, вводит новый, сложный элемент в уравнение, описывающее волчье будущее во всех, кроме самых отдаленных, районах мира: волчий протекционизм. Те же самые культурные взгляды, которые способствовали восстановлению волка, одновременно поощряют крайнюю степень протекционизма по отношению к волку. Те из нас, которые профессионально вовлечены в восстановление волков, традиционно подвергались клевете со стороны антиволчьи настроенных людей (Хобнер 1990). Теперь мы демонизированы многими любителями волков в качестве врагов волка из-за нашего убеждения, что волки часто нуждаются в контроле.

Чем больше мы узнавали о волке, тем активнее городская общественность продолжала выступать за волчье возвращение. Хотя нелегальное изъятие волков продолжалось на локальных участках в Северной Америке и Европе, оно было недостаточно, чтобы предотвратить рост популяции волка. В Миннесоте, около 75% населения воспринимало волка положительно (Керлетт, 1986), статистика, которая могла быть воспроизведена в большей части Северного полушария.

Природоохранная революция подтолкнула принятие первого в США законодательного акта относительно видов под угрозой - Акт о видах, находящихся под угрозой от 1966. Акт не защищал исчезающие виды, но только поощрял федеральные агентства держать их (виды) под особым контролем и помогать их восстановлению. В это время, почти вся доступная информация о волках была в виде отрывочных сведений и слухов. Исторические заметки Янга и Голдмана (1944) и полевое исследование Мюри (1944) волков горы МакКинли были практически единственной опубликованной информацией.

В одной из старых комедий при налете индейцев на "белый" городок некий житель закрывает глаза своему попугаю, не давая ему наблюдать жестокие проявления окружающей действительности. И в обыденной жизни, сталкиваясь с чемто особенно неприятным, мы все склонны на время "зажмуриться". Подобным образом поступает часть жителей Кандалакши, одного из северных городов на берегу Белого моря, предпочитая не замечать традиционные кровавые игры обычных городских дворняг. Здесь, на берегах Кандалакшского залива, беспризорные собаки ежегодно доказывают и себе, и людям, что они были, есть и будут представителями славного племени хищников.

В природной среде численность одичавших собак, как и других хищников, регулируется, главным образом, наличием доступного корма. Именно поэтому невозможно поверить в приведенные выше цифры о количестве собак в лесах Кольского полуострова. Им просто нечем там прокормиться. Неспроста количество волков здесь даже в лучшие для них годы редко превышает сто экземпляров, а суточный пробег стаи (особенно по льду Кандалакшского залива) может достигать 80 км.

Отношения человека и волка безоблачными никогда не были. Если собака считается у людей образцом верности и преданности, то её родственник - волк - олицетворяет собой не только в мифологии и сказках, но даже и в геральдике мощную злобу, прожорливость, нечестность, жадность, коварство.

По-видимому, одичавшие собаки появились в Евразии вскоре после начала одомашнивания собак; в результате высокой степени интеграции культур мезолита в природную среду и возникновения многочисленных возможностей для собак покидать человеческие поселения, то вновь возвращаться туда. К тому же, полагают, что на североамериканском континенте одичавшие собаки появились задолго до прихода европейцев (Макнайт 1964).

Одичавшие собаки не представляют собой однородную категорию животных. Одной из главных трудностей при проведении исследования одичавших собак является определение истинного статуса изучаемых собак, поэтому предлагаются несколько разных определений (Коси и Кьюд 1980; Боитани и Фабри 1983; Дэниелс и Бекофф 1989а, 1989б). Различие между одичавшими, бродячими и другими безнадзорными собаками иногда является вопросом степени (Несбитт 1975).